Аня любила незабудки. Одновременно яркие и нежные россыпи этих цветов появлялись то тут, то там на деревенском участке её родителей.
Мечтательница Аня весьма расплывчато представляла себе, каким образом её брутальный принц должен заметить, как она трепетно вдыхает аромат незабудок на фоне капусты и щавеля. Но, без сомнений, он должен оценить её сентиментальность. Незабудки ничем не пахли категорически. Брутальный принц Леха преимущественно таскался по огороду с тяпками, лопатами, шлангами, ведрами. Да и неудобно ему было пялиться на раскорячившуюся Аню над грядками. Аня — девушка, что надо: простая, молчаливая, мягкости и выпуклости на своих местах, пухлые пальчики, щечки и носик, — женственная, но не грациозная. Вот чего она там на карачках в кустах выглядывает, да еще без очков с её -8? Леха вздыхал и шёл дальше.
Раньше Аня не замечала, какая тесная и узкая скамейка у крылечка. Попа свисает, а теперь еще и Леха толкается. Только усядешься более-менее, как он бросает свои ведра, мчится к скамейке и плюхается рядом. Солнце светит прямо в глаза, жарко.
— Эх, хорошо! — каждый раз одно и то же говорит Леха и смотрит на подругу. А Аня каждый раз теряется от его взгляда. Они хоть и встречаются уже полгода, но всё равно она его стесняется. Ей кажется, что всё еще только началось, и впереди, конечно же, их ждет нечто захватывающее, как в любовных романах. Не могут же её отношения с возлюбленным ограничиваться борщом, огородом и наглаженными простынями.
— Баба Нюра сказала, в этом году колорадского жука много, — начала разговор Аня. Это не совсем то, о чем беседуют в книжках, но попробуй-ка разговорить молчуна — Леху. Слово за слово, а там, глядишь, и скажет нежную речь о вечной любви.
— Колорадский, говоришь? Вот эти америкосы, везде это… ну как его… — Почему с Анькой шутки не складываются? Пацаны бы поддержали. — Короче, ну их на фиг, — психанул Лёха. — Пойду я.
Всегда так.
Зола на грядках будто снег сугробами, картошка окучена, чай со смородиновым листом кипит — всё чин чинарём. Живи да радуйся! Только сплошная во всем недосказанность и быт.
«Наверное, я его не люблю», — Аня частенько жалела себя и в лучших традициях литературных барышень выходила вечером в сад, накинув широкий бабушкин платок на плечи. Яблони не цвели. За забором матерились и слушали рэп. Отчаянье! Она бы, с радостью, прильнула к пушистому собачьему пузу Пирата, но пес хоть и кусать не станет, но старый, вонючий и недружелюбный. Леха смотрел телик дома. Всполохи телеэфира сквозь занавеску не давали Анне забыть, как она одинока в этом бесчувственном мире.
Душевные страдания требуют людского внимания. Лучше ты будешь замечен, хоть и не понят, чем наоборот. Аня примостилась на краешек скамейки и уставилась в огород.
— Эх, хорошо! — вышел из дома Леха, но в этот раз он встретил в Анькиных глазах печаль. Что за дурак! Наверное, плохо он с утра пошутил про жуков и американцев. Картошку-то надо спасать. Как теперь извиняться?
Аня молчала и, вздохнув, прильнула на Лёхино плечо.
— Пойдем прогуляемся, — прошептала она. Значит, хочет простить.
Калитка из огорода вела на картофельное поле. Двадцать соток, до которых едва долетал свет фонарей, лежали под куполом звездного неба. Пара шагов в темноту сродни путешествию в далекие миры. Раньше, глядя на звездное небо, они видели его плоской крышей над головой с желтыми точками созвездий. Здесь же небо уходило за края земли: спереди, справа, слева, и позади, тускло освещенный, виднелся дом дальней иллюстрацией. Земля под ногами будто стала покатая, загибающаяся в шар, как на глобусе, а небо над ней — сферической крышкой, как в океанариуме.
Вдвоем во Вселенной — пугающе и очищающе свободно. Даже не хочется тыкать пальцем в Большую Медведицу. Хочется молчать и удивляться, и не торопиться никуда.
Анюта знала: сейчас в её глазах отражается небо.
— Смотри! — подтолкнул Аню локтем Леха. — Звезда упала. Загадала? — и опять грустинка в ее глазах в ответ. — Чего расстраиваешься? Хочешь, я сам исполню желание? Какое ты там хотела загадать?
— Хочу…
— Чего хочешь-то?
Вздох.
— Романтики…
— Анька! Это я всегда для тебя! Это мы могём!
Леха подхватил любимую так, что у той калоша отлетела в грядку. Аня не подала виду. Страсть подразумевает нечто разрушительное, пусть и не фатальное.
— А жуков я этих колорадских найду и каждого лично прикончу, — бравировал с утра Леха. — Чё ты весь день из-за них вчера квёлая ходила?
— А ты меня любишь? — Вздох.
— Ну ты блин! — Бабские вопросы. Леха аж покраснел.
Аня ждала.
— А на фига я, по-твоему, всё лето у тебя на огороде навоз таскаю? — Он соглашался, но чувствовал, что невпопад. — Конечно, я этого. того.
— Любишь?
— Люблю. — Вздох.
Леха сидел на краю кровати, будто пристыженный своим признанием, а Аня ждала его вопроса. И тогда она бы бросилась на подушку в рыданиях со словами: «Я сама и не знаю, люблю я тебя или нет». Чтобы заламывать руки, а он её утешал и всё-таки добился, понял, что всё она врёт, всё она его любит. Правда, как-то Аня видела в зеркало своё заплаканное лицо: нос опухает, глаза похожи на красные пуговки, и щеки с подбородком превращаются в расплывшуюся бесформенную гримасу. Не станет Аня так рисковать.
Вздох.
— А мы гулять сегодня ночью пойдем?
— В поле? Пойдем! Тут идти-то недалеко.
— А ты меня будешь на руках носить? — какая она, оказывается, шантажистка и кокетка!
— Да хоть сейчас!
— Нет, сейчас не надо, я не одетая для огорода.
Аня любовалась незабудками. Надежды на сентиментальное внимание брутального принца Леши покидали её. А он заметил! Заметил, подошел и даже со своими -8 без очков Аня увидела его очаровательную улыбку.
— Нате, сволочи колорадские! — Леха лихо перекинул бутылку с отравой из руки в руку, обстрелял с опрыскивателя куст незабудок, закинул Аню на плечо и унес туда, где надежнее всего можно дождаться следующей звездной ночи и небо уходит за края земли.
Анастасия Баева
Иллюстрация: The King of Ugly Pugs
Добавить комментарий