Бутылочка виски нервно водила пальцами по стеклу планшета. Внутри всё булькало и хотелось скорости, но упрямый автонабор не успевал и каверкал слова. Час ночи. Дел на завтра по горло, и пора бы спать, но как тут заснуть, когда внутри бродят никому не нужные 40 градусов? Себя не выключить одним щелчком. Ведь только она притворится спящей и закроет глаза, как воспоминания протопают своими многомилльными шагами по пространствам. Память не спит. Так что с утра бутылка проснётся запыхавшейся и растерянной. За длинную ночь устала больше, чем за короткий день. Навспоминалась.
Остается успокаиваться делом. Дел нет.
Начать что-то планировать? Чем больше планов, тем больше новых вопросов рисуется, и план требует перейти в стадию осуществления, и вот это и есть самая главная сложность.
Что еще можно поделать, чтобы утихомириться?
Бутылочка набрала знакомые цифры, пошел гудок.
– Алло! Саша, привет! Классно, что у нас с тобой разница в 4 часа. Я как всегда не сплю. Как у тебя дела? Как день прошел?
Было слышно, как Александр демонстративно громко кинул в тарелку столовые приборы.
– Извини, я тебя отвлекаю? Ты, наверное, ужинаешь? – вздохнула бутылочка.
Она слышала, как Александр мечется по съемной кухне, производя неестественный шум посудой, дверцами и выдвижными ящиками, техникой, а сам оправдывается, говорит, что ужасно старается уделить внимание родной и любимой приятельнице.
Бутылочка включила бра и села на кровати:
– Почему ты назвал меня приятельницей? Приятельницам не звонят после корпоративов, не обещают будущее. Не говори так. Мы были близки с тобой. Я снова твоя “давняя знакомая”?
С экрана телефона на Александра смотрел упрямый взгляд виски: красивое фото. Главное – правдоподобное. Александр открыл окно, замахнулся и отправил телефон в командировочную Неву. Если не долетит до реки, то и лучше. Разобьется наверняка.
Бутылочка не отчаялась. Она поделилась своими размышлениями о том, что она вкладывает в понятие « настоящая дружба», посредством длинного электронного письма Александру. Затем она закрыла сквозящее окно, достала с дальней полки сапоги на высоком каблуке, натянула синее платье для особых случаев и через полчаса оказалась в баре.
Может, она больна? Бутылка догадывалась, что её температура вязко ползет к критической отметке. А после определенного градуса восприятие всегда меняется: картинки становятся четче, движения чувствуются отчужденными, мысли шумят фоном на заднем плане.
За окном плавали снежинки. Официантка приняла заказ и исчезла за глухой колонной в зале. Бутылка мечтала о собеседнике, хотя, пожалуй, бесстыдно обманывала себя. Виски нуждалась в немом слушателе, вглядывающемся в её нескончаемую боль, аккуратно и беспардонно одновременно, но говорить не хотелось.
– Знаете, в чем беда Вашей индустрии?- незнакомец за соседним столиком говорил четко и громко. – Вы забываете об истинном назначении товара. Вы умеете создать интригу, предвосхищение. И бедному покупателю стыдно признаться, что он потратил время на чушь, на объект, не стоящий его внимания. Что ему остается? Постараться оправдать себя, найти применение покупке, в конце концов, полюбить купленный товар. Не выкидывать же, так?
К черту аналогии, которые лезли в бутылкину голову. Она и Александр … Кто из них двоих тот самый случайно приобретенный неудачный товар? Но нет, конечно. Никто никому не товар. Александр – очень хороший человек.
Бутылочка не скрывала своего интереса к беседе незнакомцев. Мужчина за соседним столиком развернулся к ней, закинул руку на кресло и просверлил виски глазами:
– Присоединяйтесь!
– Благодарю, – бутылочка поколебалась пару секунд, скорее, для приличия, закинула сумочку на плечо и пересела к незнакомцам.
– Что же забыла столь очаровательная леди в баре в эту чудную зимнюю ночь?
– Сон. У дамы бессонница каждую зимнюю ночь, – бутылочка невозмутимо смотрела то на бокал, то на собеседников.
– Здесь Вам вряд ли удастся заснуть, – хихикнул второй.
– Отчего же? Возможно, длинные разговоры действуют на даму усыпляюще, – угадал незнакомец.
Алкоголь потек переливами под височными впадинами.
– Я не планировала столько внимания к собственной персоне, – пропела бутылочка. – Прошу Вас, продолжайте. Вы очень интересно рассуждали о предвосхищении, кажется.
Второй заерзал на кресле. По всей видимости, он ожидал как раз окончания дискуссий.
– От бессонницы лучше всего помогают активные физические нагрузки, – изрек он с намеком и сверкнул ровной, слишком широкой улыбкой, открывающей отсутствие пары зубов.
– Сомневаюсь, что хватит сил на физические нагрузки, – бутылочка зыркнула так, будто запал на физические нагрузки на самом деле у неё есть, но только что на потенциальный удар по челюсти незнакомца. – Я устала.
Мобильник загорелся огоньком: “новое письмо”. Бутылочка повертела в руках соломинку, мысленно ломая шею Александру, Питеру и шести месяцам приятельских ночных разговоров. “Извини, что не оправдал твоих надежд. Мне жаль, что у нас не получается быть друзьями”.
Виски вытянула трубочкой последние капли из бокала, оставила деньги и вышла на улицу смотреть на огромные снежинки. Снежинки бережно опускались на её губы, лицо, плечи, волосы.
– Вы уверены, что он того стоит? – Незнакомец будто знал, что она ждала его краешком глаза. – Давайте, я провожу Вас.
– Мне далеко ехать. И я не хочу домой. Давайте просто покатаемся по городу.
Они сели в душное такси.
– Уверена, что он того не стоит, – притихла бутылочка и по инерции продолжила. – Хочется скорее разобраться, всё разложить по полочкам и забыть. Нельзя же взять и выкинуть человека из своей жизни просто так?
– Что же делать с Вашей бессонницей?
– Пусть что хочет, то и делает, эта бессонница, – вздохнула бутылка, на секунду закрыла глаза и нырнула в океан зимней ночи.
Такси пересекало городские улицы до самого утра, укачивая своих пассажиров в их собственных снах о том, каким чудесным мог бы быть их день. Это была бездонная зимняя ночь.

Добавить комментарий