О розовом пальто

Хуже всего кровь вымывалась не из-под кутикулы и ногтей, а из ювелирных впадин потускневшего от времени обручального кольца. Он носил его по привычке, неряшливо красовался перед смело садящимся на переднее сидение дамами — чтобы те не робели, когда он сам начинал разговор. И не скупились на звездочки в приложении.

Если садилась парочка — он ощущал себя невидимкой. Ехал под ритм этих прелюдий и чмоканий, и шорохов, доносившихся с заднего сидения. Специально не смотрел в  зеркало, чтобы по одним только звукам и голосам угадывать возраст и рисовать в голове историю, будто становясь её соучастником.

У него уже год никого не было. Марина не выдержала. «Эта работа тебе не подходит, Саааш, я не собираюсь всю жизнь просидеть рядом с парнем с баранкой в руках». Она в него не верила, как и полагалось в трещащих по швам браках. Таксовать он не перестал даже после закрытых кредиток и накопленного взноса на ипотеку. Всем назло.

В ту ночь под утро он уже собирался домой, но заказ был совсем рядом. «Это последний и спать». На заднее шагнула парочка. Его обдало запахом перегара и знакомых духов. Сначала пассажиры молчали, но позже начали перепалку. Упреки — сначала робкие и по-школьному безобидные. Затем — колкости. Из них двоих больше налегал он. «Ты разоделась как шлюха». «Они все тебя глазами раздевают». «Тебе только дай лечь под кого-нибудь». «Шлюха». «Падла». «Тварь».

Она долго не отвечала. Терпела до последнего. А потом выпалила что-то невнятное, со всхлипами. Спешно начала оправдываться и размахивать руками (это он понял по бликам от то ли ее кольца, то ли браслета).

И тут он узнал Марину. По голосу. Её духи. Это она ехала с кем-то неизвестным ему на заднем сидении. Это она была прямо сейчас в его машине. Это она. Его бывшая жена, которую он не видел уже несколько лет. Которая ушла от него. Растоптав. Улизнув. Исчезнув и, судя по всему, забыв.

Истерика на заднем сидении нарастала. В ход пошли руки, лексика, шлепки. «Я невидимка». «Меня здесь нет». «Это больше не мое дело». «Она мне уже все сказала».

И тут — пощечина. Марину били. Не так, чтобы стоило волноваться. Не так, чтобы стоило остановить машину и вмешаться. Не настолько сильно, насколько он ее до сих пор любил.

На светофоре — по тормозам. Он быстро оборачивается. Марина — в слезах жмется в угол кресла. Не узнает ее. То ли из-за отпущенных усов и бороды. То ли потому что в истерике. Кричит, щурится, дергает ручку. Заблокировано. Разблокировано.

«Подожди лучше здесь!» — кричит человек с заднего. Пулей выходит из такси, волоча Марину за волосы и воротник. Её розовое пальто. То самое розовое пальто, которое он ей подарил на 8 марта. Только сейчас заметил. «Я невидимка». «Меня это не касается». «Это их дело». «Это не моя война».

Он видит — Марина кричит, извивается. Орет. Страшно орет и мечется на тротуаре. Потом бежит. Он ей — по щеке. Он ее — по плечу. Он ее — за волосы. На часах три. Развиваются полы розового пальто.

Он возвращается один. «Можно закурю?» — спрашивает. Невидимка кивает. Невидимка везет нового парня своей бывшей жены к ним домой. Или  к нему домой? Невидимку никто не спрашивает. Невидимка ничего не решает.

По тормозам на светофоре. «Выходи из машины». Невидимка говорит. «Выходи из машины». Невидимка говорит и настаивает. «Выходи из машины». У невидимки есть голос. ВЫ-ХО-ДИ.

И они дерутся на тротуаре. На детской площадке. У горки и на карусели. Марая кровью душную и стыдную, пустую и никчемную весну. На какой-то минуте боя он теряет сознательность и, не в силах остановиться, замахивается изо всех сил. Стон противника. Падение противника. И по машинам. До дома. С мыслями о розовом пальто.

Когда он наконец-таки смыл кровь — снял кольцо и положил на зеркало. Посмотрел на себя. Отключил и пошел собираться. Тогда в дверь постучали. Через несколько часов. И никто, абсолютно никто, ему, конечно, не поверил.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *