Сумка

По дороге на работу Сергей Георгиевич не увидел ничего необычного. За гаражом курили школьники, голубь с обосраной головой клевал лужу.

Осеннее небо было прозрачным и понятным, ярко-голубым. Сергей Георгиевич шел работать учителем.

«Хорошо так», — подумал Сергей Георгиевич, щурясь.


В кабинете по таблице измерений двигался солнечный зайчик — от приставки «мили» к приставке «микро». Сергей Георгиевич смотрел на это движение и думал, что все связано, и из микро складываются мини. Девятиклассник Семенов тоже смотрел на приставки и думал, как бы смешно на перемене пошутить про член одноклассника Федорова. Сергей Георгиевич не умел шутить и ласково сказал: «Семенов, голубок мой, на стене ответ написан?», чем разрушил жизнь Семенова на неделю, а то и до конца четверти.

В коридоре прозвенела перемена. Класс потянулся сдавать контрольные и лабораторные задания с прошлого урока.

— Сергей Георгиевич, я лабораторную не принес, можно завтра сдам, — без вопроса протянул Семенов.

— А в чем проблема была принести сегодня?

— Забыл, можно завтра

— Можно, конечно, но завтра последний срок.

Сергей Георгиевич подумал, что в опозданиях нет ничего страшного, сдавать работы можно вообще в любое время. И сделал пометку снизить Семенову оценку на бал. В коридоре все обзывали Семенова голубком и дрались сумками.

«Все мы проходим через что-то, и дай нам боженька силы все это стерпеть», — подумал Сергей Георгиевич.


Вечером он смотрел на себя в зеркало больничного лифта. Его мама лежала на пятом этаже, недавно ее перевели в интенсивку. Белый халат гостям давно не нужно было надевать, но Сергей Георгиевич набрасывал его на плечи и выглядел, как ему казалось, солиднее.

Он прошел в палату, присел на стул рядом с кроватью.

— Ну, рассказывай, привет, как ты тут.

— Да я чего, сегодня получше как-то. Сейчас вот возили смотреть. Ты минералку привез мне?

— Вот, да, вода, мази, которые ты просила, эти подгузники большие.

— Ой, ну че ты трясешь ими, убери.

— А кого ты тут стесняешься? Понимаешь, в больницах люди…

— Никого, убери. Как на работе? К Мише ты ездил сегодня?

— Нет, к Мише я не езжу, мне его Марина привозит. Послезавтра суббота, вот и привезет.

— Оой. Вот ты связался тоже, не надо было так его отдавать.

— Зачем ты опять вот? С матерью лучше. Каждое существо живое к маме тянется.

— Да и что, она там его против тебя настраивает.

— Неправда, Марина умная образованная женщина, она не будет сына через ненависть и злобу воспитывать.


Мама отвернулась и замолчала. Сергей Георгиевич вертел в руках сложенный полиэтиленовый пакет.

— Сережа, забери вот. Сумка моя.

— А чего это, тебе не нужна тут?

— Ну как, меня же вот вместе со всем увезли. А тут и деньги, и ключи.

— Ну и пусть у тебя будут.

— Не надо, а то я не знаю, как тут воруют, нельзя так ничего оставлять. Я с ней под подушкой сплю. А если что случится, меня перевозить будут и нарочно ведь все потеряется.

В троллейбусе он разглядывал эту сумку и хмурился. Вспоминал, как в детстве достал из нее кошелек, вынул сто рублей. Вспоминал как хвастался друзьям около магазина деньгами и покупал на всех батончики Сникерс. Вспоминал второй раз. Третий и пятый — когда уже был студентом педагогического, жил с невестой Мариной. Как пришел в гости к маме, вытащил оттуда пару тысяч, а потом сел обедать, рассказывать как дела. Вспоминал и хмурился. Троллейбус остановился, Сергей Георгиевич вышел.


— Дядя!

Сергей Георгиевич повернулся и тут же его ударили в лицо. Из рук потянули портфель, но он схватился крепко. Об голову звякнула бутылка. Асфальт поцарапал руки. В глаза, нос, скулы, шею, грудь и живот били ботинки, Сергей Георгиевич кричал, закрывался, но не выпускал портфеля и сумки. Еще один удар по голове опрокинул его на спину и как будто выключил на секунду.

Сергей Георгиевич приподнялся на локте. В руке осталась оторванная ручка портфеля.

— Суки, сумки! Сдохли чтобы вы, суки, там под лавками своими, в своих коридорах ссаных подъездов, суки. Сука суки блядь ненавижу что вам надо. Гаааады, гаааады. Я что для вас что ли, я вам что ли, что я сделал, что вы так суки меня ненавидите. Я что, по-вашему, я суки вы меня ненавижу блять сдохни сдохни там у себя. Я для вас так суки стараюсь злобные вы. Бляди суки сдохните там!

Сергей Георгиевич попытался встать, но странным образом перестарался, споткнулся и упал на другой бок. Стало обидно, тоскливо и так жалко, что он начал плакать и почему-то захотел звонить проституткам, но не знал, как.

Где-то над головой захлопнули окно.


Утром, по дороге на работу, Сергей Георгиевич не увидел ничего необычного. За ночь на сливной трубе собралась мутная сосулька, дети били палками грязный матрас. Осеннее небо было глубоким и понятным.

«Невероятно, боженька, — подумал Сергей Георгиевич. — Только в сентябре такое небо и такая нагота, когда ничего не скрыто, когда ты нам что-то хочешь сказать».

Иллюстрация: The King of Ugly Pugs

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *