«Приду в четыре», – сказала Мария. Восемь. Девять. Десять.
Владимир Маяковский
Темнеющая громада тучи, загородив собою половину звёздного неба, медленно переползала по небесной тверди с одной стороны КПП на другую. Тёмной она казалась даже так, в полутьме ночи. Туча не знала про незримую границу в небе, прочерченную в сознании военных, и потому с лёгкостью её пересекала. Ни остановить, ни обездвижить. Вместе с тучей на территорию военной части проник и снег, медленным десантом опускаясь на квадратные сугробы, возвращая им право на бесформенность. Завтра опять будут ровнять.
Илья Перепелица ещё раз втянул носом уличный промёрзший воздух и зашёл обратно внутрь КПП, дверь аккуратно прикрыв. Без веских причин не стоило ни хлопать, ни шуметь. «Гнев не навлечь, о богиня, лейтенанта, собачьего сына…»
И следом сразу же другая мысль: «Когда я стал озлобленным?»
Видимо, свежесть свободы всё-таки просочилась в помещение следом за Ильёй и сделала тяжёлый уплотнённый воздух приёмной чуть более разреженным. Эту лёгкость ощутил дремавший за столом приёмной товарищ по несчастью, младший сержант Романенко – встрепенулся, приподнял голову и не открывая глаз спросил:
– Идёт кто?
– Нет, никто. Никто не идёт, кроме снега, – успокоил его Перепелица.
– Ты журнал обхода сегодня заполнял? – немножко помолчав, спросил в никуда Романенко, и тут же положил голову обратно на стол, не ожидая ответа. Перепелица вспомнил, что – действительно, журнал ещё не тронут – вытянул его из-под локтя дремавшего сержанта и раскрыл.
Начиная с шести вечера ровные строчки журнала, которые надлежало заполнять каждый час, сиротливо пустовали. Осмотр территории тоже следовало проводить ежечасно: смотреть, не появилось ли вражеского отряда на горизонте и не подкинули ли взрывное устройство на порог КПП со стороны леса, от которого военные защищались двухметровой бетонной стеной (на краю ночи выглядящей уже не очень-то надёжной). На самом деле осмотра никто не проводил, разве что ненамеренно – выходя за укреплённую дверь покурить или, как Перепелица, вдохнуть немного неказённого воздуха. Главным врагом солдата ночью на КПП был не теоретический противник, а вполне практический ДЧ – дежурный по части, неупокоённым призраком бродящий внутри с проверками от казармы к казарме. Не проворонить его и было ночью единственной настоящей задачей дежурного по КПП и его помощников. Дежурным в эту смену был лейтенант Тураев – раздолбай, каких поискать, раздолбайством своим и назначенный в наряд (вопреки уставу, предписывающего назначать на КПП только сержантов и прапорщиков). Наказание было сомнительным: Тураев спокойно себе дрых в комнате отдыха, и настоящая тяжесть дежурства ложилась на плечи призывников. А учитывая, что Романенко оставалось только пару месяцев, единственным атлантом этого наряда был Перепелица.
«Проверил территорию вблизи КПП воинской части на наличие подозрительных предметов и посторонних лиц. Подозрительных предметов и посторонних лиц не обнаружено» – вывел Перепелица мантру журнала обхода в строчке на семь вечера.
«Проверил территорию вблизи КПП воинской части на наличие подозрительных предметов…»
Краем глаза заметил движение в окне, выходящем на плац. Некая тень – нечеловеческая – мелькнула и исчезла за одним из сугробов. Затаилась. Но не успел Илья сосредоточить взгляд, как обзор перегородили два срочника с красными повязками на рукавах. Это – ПП, пожарный патруль, самый халявный наряд (ибо после ночного дежурства их не привлекали на рабочку), всегда заставлявший КПП-шников вздрагивать от внезапности своего появления. Перепелица про себя называл их «испанской инквизицией». Эффект неожиданности получался за счёт того, что они патрулировали вдоль стены и не попадали в обзор окна, пока не подходили вплотную.
Один из патрульных постучался в окно. Перепелица поморщился (как можно незаметней) и приоткрыл его. Потянуло сквозняком.
– Что, Перепелица, всё кукуешь? – развязно спросил один.
– Пусти греться, почти час круги наворачиваем, – сказал второй. Врал, конечно. Было бы правдой, они бы уже дважды проходили мимо окна: на обход всей части хватало двадцати минут. Скорее всего, снова сидели за складами: там выходящие наружу вентиляторы от холодильников создавали приятный тёплый поток.
Илья не хотел их пускать, конкретно эти ребята были ему весьма неприятны. Но не успел сообразить отговорку, как её произнёс разбуженный Романенко:
– Тише, пацаны. Сегодня Тураев, спалит – влетит всем.
– Бля… – разочарованно протянул второй. Первый не сдавался:
– Да похуй, мы тихо посидим.
Тут поморщился уже Романенко, тоже не очень жаждавший их впустить. Но правила гостеприимства были на стороне пожарного патруля.
– Лады. Перепелица, открой им.
Илья сделал движение в сторону двери, но тут же замер, посмотрев за спину этим двоим:
– Майор идёт.
Действительно, плац пересекала высокая тёмная фигура майора, сегодняшнего ДЧ. В условиях одинаковой зелёной формы все мелкие различия людей начинали выпирать наружу – и майора каждый узнавал за километр по странной, чуть-чуть «скользящей» походке. Патрульные матюгнулись и поспешили продолжить свой путь. Пересекаться с ДЧ им не хотелось.
Романенко подскочил и суетливо стал поправлять форму. Как старшему по званию (тут выгода быть старослужащим оборачивалась хлопотами) встречать с докладом ДЧ полагалось ему.
…Майор с отсутствующим видом выслушал доклад, по-барски оглядел помещение и отправился осматривать на предмет чистоты уборную. Перепелица остался стоять по стойке смирно в центре комнаты и снова увидел в окно на плацу тень.
Это была лиса.
Она выбежала на открытое пространство и теперь стояла и смотрела прямо на Перепелицу, и чем дольше он смотрел на неё, тем крупней и ближе она казалась.
– Эй, лиса, – тихо позвал Илья, не сразу сообразив, что пытается говорить через закрытое окно. Он взглянул в сторону уборной: у майора было хорошее настроение, он помнил Романенко с прошлых дежурств и внезапно стал травить ему какую-то байку из своей молодости. На лице младшего сержанта читалась усталая поддельная заинтересованность – видимо, эту историю он знал, но проявить невежливость к майору не решался.
Перепелица тихо выскользнул за дверь и неуверенным шагом (едва ли соображая, что делает) пошёл прямо к лисе. Она продолжала стоять. В это время лёгкий снег незаметно превратился в настоящий снегопад и заволок плотной белой пеленой всё окружающее. Остались только лиса, Перепелица и несколько метров плаца между ними.
Тут лиса перестала ждать и нырнула куда-то в темноту. Перепелица бросился за ней, едва успевая различать перед собой мелькающий кончик лисьего хвоста сквозь залепляющие глаза снежные хлопья. Хвост странно множился, и Илья мог уже поклясться, что их было несколько.
Потом Илья потерял её и остался один на один со снегопадом.
…Резкий металлический грохот разбудил Перепелицу, и он в полумраке подскочил с дивана с колотящимся сердцем, ещё не соображая, что происходит. Светящийся дверной проём из комнаты вёл на кухню, где мама, моя посуду, неловко уронила в умывальник дуршлаг.
– Ты чего? – она обернулась на шум и увидела его округлённые глаза. – Уснул? Я же говорила тебе, не спи днём, тебе всегда кошмары днём снятся. Садись ужинать, готово всё.
Илья, сосредоточенно унимая подскочивший пульс и щурясь, выполз на кухню. Сполоснул лицо и руки, сел за стол, добавил кетчуп в мамино спагетти и неловко стал накручивать его на вилку. В голове было мутно.
– Опять в облаках витаешь, задумчивый такой, – покачала головой мама.
– Сон… Сон странный, – вздохнул Илья и посмотрел на часы. Стрелки лениво подползали к восьми вечера. – Я как с армии вернулся, всё никак не привыкну, что… Вернулся.
– Знаю. Я сама иногда не верю. Хлеба ещё нужно?
– Не, спасибо. Поставь чайник.
Помолчали. Потом, когда звук закипающей воды почти достиг апогея, Илья вдруг спросил:
– Мам, а если у лисы много хвостов – что значит, не помнишь? Что-то в мифологии такое было…
– Это значит, что всё обман, – ответила мама.
Чайник щёлкнул. Хлопнула дверь уборной, и майор, застёгивая бушлат, прошагал мимо приёмной КПП к выходу. Чуть задержался на пороге, обернувшись:
– Эй, солдат! Чего бледный такой, спишь на ходу?
– Никак нет! – выпалил Перепелица.
ДЧ вышел. Перепелица выдохнул, а Романенко неодобрительно покачал головой и снова стал устраивать шапку на столе вместо подушки.
– Опять о своих пришельцах думаешь, Перепелица! Хорошо журнал обхода не посмотрел… Давай дописывай, балда, вдруг вернётся! И бди…
Перепелица вернулся к своему наблюдательному пункту у окна, и, вопреки правде, продолжил писать проверку:
«…и посторонних лиц. Подозрительных предметов и посторонних лиц не обнаружено».
«Проверил территорию вблизи КПП воинской части на наличие подозрительных предметов и посторонних лиц. Подозрительных предметов и посторонних лиц не обнаружено».
«Проверил территорию вблизи КПП воинской части на наличие подозрительных предметов и посторонних лиц. Подозрительных предметов и посторонних лиц не обнаружено».
Бесконечная мантра КПП продолжалась.
Добавить комментарий