Перед досмотром в зал ожидания Зверьков начал заметно волноваться. Снял сумку с плеча, поднял обратно и закинул уже на другое, поменял подмышку, которой зажимал тубусы. Очередь двигалась медленно.
– Коля, перестань, – шикнула на него Зоя. – Так ты только больше внимания привлекаешь.
Наконец, подошло их время.
– Что у вас там? – сразу спросил охранник, указав на тубусы.
– Удочки и провода, – ответил Зверьков, слегка покраснев от волнения. Он уже живо воображал всяческие неприятности и заготовил речь, должную разъяснить неочевидную разницу между палеонтологом и террористом. Охранник слегка нахмурился, увидев на экране интроскопа ровно то, что заявил Николай.
– Хорошо, проходите, – после некоторой паузы сказал он. Видимо, боязнь показаться глупым пересилила в нём необходимость спросить про слегка подозрительный багаж подробнее.
– А ты боялся, – пожала плечами Зоя, когда они отошли подальше.
– Страх – это естественная реакция организма на стрессовую ситуацию. Если бы мы не испытывали страха, мы бы эволюционно не состоялись и вымерли бы как вид.
– Как твой «Мистер-слишком-короткие-плавники»?
– Да, пока мы не докажем обратного, – неопределённо хмыкнул Зверьков, держа что-то своё на уме.
Через шесть с половиной часов Зверьков уже сидел в лондонском хостеле и распаковывал вещи, а через восемь – стоял на входе в Музей естественной истории вместе с Зоей и пресловутыми тубусами. Рассветное солнце едва пробивалось лучами сквозь густой и зябкий туман.
– Извините, до открытия ещё два часа, – встретил их вежливой улыбкой миниатюрный зевающий служащий. Следом за ним из распахнутой двери потянулся стойкий кофейный шлейф.
– Мы палеонтологи из России. Нам нужно попасть к стенду с ихтиозаврами. Мы договаривались по телефону.
– Мистер Цвэр-ков? – прочитал служащий записку на столе, исказив фамилию на английский манер. – Конечно, проходите! Вот только… Вам же сказали, что у нас нет таких высоких стремянок?
– Да, и насчёт запрета использования квадрокоптеров тоже говорили. Не волнуйтесь, у нас технология.
– Следуйте за мной, – понимающе улыбнулся служащий и важной шаркающей походкой повёл их по коридорам музея.
– Тут где-то есть полноразмерный скелет синего кита! – говорила Зоя, вертя головой направо и налево, не сдерживая восторга. – И диплодок! А на втором этаже…
– Знаю, знаю, – отмахнулся Зверьков, ощущая, как с каждым шагом по паркетному полу всё ближе подбирается к своей заветной цели. Шаги гулко разносились в пустующих залах, казалось, ещё чуть-чуть – и разбудят стоящие тут и там экспонаты, только прикинувшиеся неживыми и безопасными.
– Вот и они, – указал служащий на застеклённую стену с огромными плоскими окаменелостями. – Вам что-нибудь нужно?
– Мне кофе! Если можно, – тут же смутилась Зоя своей наглости. Служащий промямлил что-то вроде «Конечно можно» (но все слова затерялись в очередном зевке), ещё раз вежливо улыбнулся и скрылся за поворотом.
– Надо же, сколько в нём роста, метр сорок, меньше? – обратилась она к Николаю, расчехлявшему удочки. – Немудрено, что они с конца позапрошлого века не могут до нашего парня добраться.
– Это смешно, – оценил Зверьков шутку, никак не отразив на лице, что вообще её слушал. – Чёрт, замок застрял, помоги расстегнуть.
Наконец, всё оборудование было расчехлено: провода, удочки, а также фотоаппарат и штатив. Николай с Зоей собрали из всего этого довольно экстравагантную, но устойчивую конструкцию – и наконец-то приступили к тому, зачем и явились в Лондон: сфотографировать редкую окаменелость ихтиозавра, повешенную за стекло ещё в конце девятнадцатого века аж на пятиметровой высоте. Через два часа всё было готово.
– Боже, боже мой… Я был прав, – Зверьков качал головой с внутренним ликованием, пролистывая фото. – Ласты нанноптеригия совсем не маленькие! У этой окаменелости просто отсутствуют фаланги!
– Это значит, что «Мистер-слишком-короткие-плавники» на самом деле – «Мистер-вполне-нормальные»?
– Именно, Зоя. А это меняет всё.
Научная работа – дело кропотливое. На то, чтобы проанализировать и качественно описать результаты своей лондонской поездки, у Зверькова ушло несколько лет. Но результат прогремел настоящей сенсацией – разумеется, в весьма узком палеонтологическом кругу: ихтиозавры рода нанноптеригии, считавшиеся странными и редкими из-за своих коротеньких плавников, оказались обладателями плавников вполне обычных и – более того – весьма распространёнными обитателями морей мезозоя. Просто из-за ошибки описания другие окаменелости ихтиозавров никак не могли причислить к их роду.
– Николай Геннадьевич, как вам удалось так близко сфотографировать окаменелость нанноптеригия в Лондонском музее, учитывая, что висит он на высоте пяти метров, снять его оттуда очень затруднительно, а квадрокоптеры в музее строго запрещены? – спросили его на финальной защите работы.
– Всё очень просто – удочки, – усмехнулся Зверьков.

Добавить комментарий