Инструмент, который доктор Уоттс использовал, выглядел, как нож для масла. Он повернул его вверх и вниз, чтобы разрезать ткани…
Кажется, это были бутерброды. Да, мама готовила что-то очень вкусное, и, похоже, это были бутерброды. Она отламывала кусочек масла ножом. Сперва она двигала нож вперед и вниз, вглубь брикета, а затем – на себя и вбок. Потом размазывала масло по ломтю хлеба. Очень простой рецепт, но у нее это получалось необыкновенно вкусно. Сейчас хотелось именно бутербродов. Как бы решить этот вопрос? Открыть глаза, оценить обстановку, позвать кого-нибудь из взрослых.
Веки Говарда разлеплялись с тяжестью сваезабивающего аппарата. Таких было много в Блумвотерсе. Район начали строить недавно. Диллингсы переехали туда, после того как отец вновь женился. Карен, мачеха Говарда, была сухой и холодной женщиной – утром она готовила салат. Масло в доме Диллингсов теперь под запретом.
Сквозь пелену выпрыгивали странные образы. Лампы. Силуэт на кушетке. Он похож на патефон. Что-то круглое на чем-то квадратном. Вечерами родители часто ставили круглые пластинки. Играла музыка. Они любили «Call me» Петулы Кларк. Позвать. Точно, позвать.
Кого позвать? Я в палате, значит, теплую женщину. Каким словом ее надо звать? Карен? Нет, Карен не теплая. Масло? Тоже не подходит. Значит, и не нужно. Говард смотрел в потолок, это требовало меньше всего усилий.
– Эй, Говард. Доедай и марш одеваться. Мы едем в больницу.
– Карен, я хотел погулять с друзьями.
– Плевать мне, что ты там хотел. Ты слишком много хочешь и требуешь. Вообще, радуйся, что я тебя кормлю! Быстро одевайся, доктор Фримен назначил прием на четыре. И еще…
– Да, Карен?
– Не смей брать сладкое. Иначе будешь жирным, как твой отец.
– Он не жирный.
– Что ты там вякнул?
– Я сказал «хорошо, Карен», – Говард встал со стула и, пока мачеха отвернулась, сунул леденец из вазочки на столе себе в карман.
– Итак, миссис Диллингс. Вы живете Блумвотерсе, верно?
– Да, доктор Фримен.
– Приятный район, мы проезжали его сегодня. А этот молодой человек, я полагаю, Говард? – франтоватого вида мужчина, в зеленом жилете и шерстяном пиджаке перевел круглые очки правее.
– Именно так, доктор.
– Есть ли у вас жалобы, молодой человек?
– Карен отвратительно готовит, раз вы спрашиваете, – доктор совершенно не вызывал в Говарде стеснения, – А еще она запрещает мне гулять с друзьями.
– Мда… Это, конечно не дело.
– Доктор, этот мальчишка очень дерзкий и частенько совершает кражи.
– Какого же рода кражи ты совершаешь, Говард?
– Это не кражи, доктор. Я просто беру конфеты и фрукты, которые покупает мне отец, – объяснился мальчик, – Он покупает их мне, и Карен не имеет права запрещать их брать.
– Доктор Фримен, – прервала мачеха, – Его поведение неприемлемо, но все врачи, у которых я была, говорили, что он в порядке. Я же вижу, что это не так. Вас рекомендовали, как человека, который исправляет поведенческие нарушения.
– Вам меня рекомендовали, верно. Сколько Говарду лет?
– Тринадцать.
– Что же, я назначу процедуру на половину второго ночи. Приезжайте заранее. Вмешательство обойдется вам в эту сумму, – доктор что-то написал на листочке и передал Карен, – Вас это устроит?
– Да. Признаться, это даже дешевле, чем я рассчитывала.
– А вы, молодой человек, не волнуйтесь. Процедура абсолютно безболезненна и безопасна. Вы любите Супермена?
– Да, доктор, – мужчина все больше внушал доверие.
– Вы тоже станете супергероем.
Оставшийся день Говард провел в нетерпении.
Нет ничего трудного в том, чтобы приготовить бутерброд. Однако, нужно понимать, что для хорошего бутерброда пригодится два ножа. Первый – с зубчиками, похожий на маленькую пилу. Он необходим, чтобы прогрызть хлебную корочку, буквально отпилить ломтик хлеба. Любой другой нож, будет мять, рвать, делать что угодно, но только не резать хлеб. Второй нож – нож для масла. Обычно у него нет накладной ручки, он целиком изготовлен из метала. Острый он ровно настолько, чтобы отломить кусочек масла. У него тоже есть зубчики, но небольшие. Правильное движение – от себя и вниз, чтобы отделить кусочек от брикета, а затем – на себя и вбок. И вот масло на ноже и его можно намазать на хлеб. Разумеется, масло не должно быть холодным. Это требует еще некоторых подготовительных процедур.
– Уважаемые, дамы и господа! Я рад приветствовать всех вас в столь поздний час. К счастью для нас, опекун нашего пациента позволил присутствовать на операции зрителям из медицинского сообщества штата Пенсильвания. Да, мадам, у вас вопрос?
– Доктор Фримен, не могли бы вы чуть больше рассказать о процедуре перед началом.
– Разумеется. Практика слепа без теории. Эта операция была разработана нами с моим коллегой доктором Уоттсом. Тогда она проходила следующим образом. С помощью пилы и дрели, вот они, кстати, удалялась часть черепа и dura mater, прикрывающих место входа в мозг. Затем, с помощью этого приспособления, его довольно остроумно сравнивали с ножом для масла, делался хирургический надрез – от себя и вниз, а затем на себя и в сторону. Так мы рассекаем белое вещество, что, безусловно, благотворно сказывается на характере наших больных. Доктор Уоттс считал полезным общение с пациентом в процессе процедуры. Я полагаю иначе. Да, у вас вопрос?
–Доктор Фримен, а как иначе узнать, не повреждены ли лишние волокна?
– Безусловно, разговор имеет практическую ценность. Но только представьте, насколько это негуманно. Я провожу процедуру под глубоким наркозом и без трепанации – игла вводится трансорбитально.
– А как же контролировать надрез?
– Немного практики, и у вас все получится, – улыбнулся мужчина в пижонском жилете, – Итак, наркоз. Как известно, лучший способ достижения состояния глубокого сна – электрический шок. Если позволите, далее я буду пояснять свои действия, демонстрируя их на пациенте. Готов, Говард?
Хорошо бы сейчас бутербродов. Позвать только не получается. Были слова, а теперь нет. Думаю, это не страшно. Страшно, это иголки. Но даже они безопаснее ножей для масла. Так сказал доктор Фримен. Он знает Супермена и не станет врать.

Добавить комментарий